Рыночные реформы как фактор экологического экстремума

Новая социально-экономическая и политическая ситуация, вопреки оптимистическим прогнозам некоторых ученых, возлагающих большие надежды на частную собственность, приватизацию и рынок, не привела к позитивным сдвигам в экологической сфере. Заявление министра экологии и природных ресурсов Российской Федерации В. И. Данилова-Даниляна, сделанное с трибуны конференции ООН (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 г.) о том, что Россия якобы прошла период развития, когда экономический рост носил природоразрушительный характер, не подтверждается фактическим положение дел. Экологический кризис в России не только не смягчается, но приобретает особую остроту, что сегодня вынуждены фиксировать даже официальные правительственные документы.

Стремительный экономический спад, который переживает наша страна, как, на первый взгляд, ни парадоксально, связан не с улучшением, а с резким ухудшением экологической ситуации. Еще недавно считалось очевидным, что именно быстрый экономический рост представляет главную опасность для окружающей среды. Мировой, и особенно российский, опыт последних лет показывает, что значительно большую опасность влечет за собой экономический спад и снижение уровня жизни. Это неизбежно приводит к включению механизмов, направленных на компенсацию потребления за счет ускоренного истощения природных ресурсов и усиленных разрушительных процессов окружающей среды.

Поэтому заявления о том, что «экологическая безопасность — составная часть национальной безопасности России», что «решительный поворот в природоохранной деятельности должна обеспечить долгосрочная государственная стратегия охраны окружающей среды», сформулированные в Послании Федеральному собранию еще в 1994 г., повисают в воздухе. Несмотря на все директивные решения правительства, Минприроды и других государственных органов, реальная экологическая ситуация в стране в целом неуклонно ухудшается. По оценке председателя Комитета по экологии Государственной Думы Г. Злотниковой, «страна не только не выходит из экологического кризиса, но все больше погружается в него» [I].

Президиум Сибирского отделения РАН, рассматривая в феврале 1995 г. представленный проект концепции перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития, отметил два альтернативных пути значительного снижения негативных воздействий хозяйственной деятельности на окружающую среду: первый — подъем экономики, когда появляется возможность выделения необходимых средств на экологизацию, а второй — полный развал экономики, который и происходит в нашей стране. Пример «экологизации» второго типа: резкое сокращение токсичных стоков в сибирские реки вследствие остановки промышленных предприятий и лишения сельскохозяйственных предприятий возможности приобретать минеральные удобрения и средства химзащиты растений [2].

Следует подчеркнуть, что второй путь — это, по сути дела, экологизация в кавычках. Он не только неприемлем по социально-политическим основаниям, но бесперспективен и в техническом отношении. Разрушение огромной производственно-технической базы само по себе является фактором экологической катастрофы. Портящиеся водоочистные и канализационные сооружения, например, оказываются причинами эпидемий, а брошенные рудники, отвалы, тем более химические, атомные предприятия, свалки промышленных и бытовых отходов и т. п. в условиях всеобщего хозяйственного развала станут опаснейшими «экологическими бомбами замедленного действия».

Доля новой продукции машиностроения в общем объеме производства этой отрасли в 1994 г., по сравнению с 1990 г., уменьшилась втрое, а в абсолютном измерении — в 15 раз. Следовательно, потенциальные возможности создания современных экологически чистых, малоотходных ресурсосберегающих технологий в современной России резко сокращаются. При этом удельные расходы топлива и электроэнергии в нефтеперерабатывающей, металлургической и цементной промышленности, из-за старения техники, непрерывно растут, тем самым ухудшая экономические и экологические характеристики. Металлургическое производство уже тогда было изношено на 70%, оборудование добывающей отраслей и рельсовые пути — на 80%, самолетный парк — на 70%. Хотя уже к 1995 г. объем авиаперевозок уменьшился, по сравнению с 1990 г., количество аварий возросло более чем в 4,5 раза. Следовательно, для пассажира вероятность попасть в катастрофу увеличилась в 13 раз. Количество аварий на железнодорожном транспорте возросло более чем в 2 раза (при сокращении пассажироперевозок с 3143 млн. до 2062 млн. чел.), на нефте- и газопроводах — в 2,5 раза, в шахтах — в 4 раза [З].

К 1994 г., по сравнению со среднегодовыми показателями 1986-1990 гг., резко уменьшился ввод в действие мощностей по охране водных ресурсов и атмосферы: сооружений для очистки вод — в 4 раза, систем оборотного водоснабжения — в 11 раз, установок для улавливания и обезвреживания вредных веществ из отходящих газов — в 6 раз. По сравнению с 1990 г., в 1994 г. уменьшилось использование вторичного сырья: золы и шлаков от ТЭЦ — в 2,5 раза, шлаков доменного производства — в 3 раза, древесных отходов — 2,5 раза, макулатуры — в 3 раза [4]. Все это крайне негативно сказывается на состоянии окружающей среды.

Качество воды большинства водных объектов, несмотря на сокращение сбросов со сточными водами загрязняющих веществ, не улучшается, и, более того, по оценкам Росгидромета, тенденция увеличения степени загрязнения сохраняется. При снижении загрязнения воздуха вредными веществами промышленного происхождения (пыли, диоксида серы, сульфатов аммиака и бензопирена) увеличились загрязнения окисью углерода и диоксидом азота — за счет жилищно-коммунального хозяйства, легковых автомобилей и др.

Усиливается деградация сельхозугодий: от оленьих пастбищ на Севере, дегумификации, истощения и эрозии почв в Центральной России до опустынивания в южных районах страны. Вынос питательных веществ из почвы в 3 раза превысил их поступления с вносимыми удобрениями. В Мордовии, Чувашии, в Белгородской области эрозировано до 90% и более сельхозугодий. Производство минеральных удобрений возросло более чем вдвое, но свыше 80% их идет на экспорт, хотя в стране на каждый гектар пашни вносится в 10 раз меньше удобрений, чем несколько лет назад, а предприятия отрасли работают на 30-40% своих мощностей. Тарифы на энергоносители, электроэнергию, транспорт делают удобрения недоступной «роскошью» для отечественного агропромышленного комплекса. Более 1,5 млн. га земель в 1994 г. нарушено в связи с несельскохозяйственной деятельностью — почти в 1,5 раза больше, чем в 1990 г., а из них рекультивировано в 2,5 раза меньше.

Общая площадь усохших лесов только за 1994 г. возросла на 75%, тогда как посадки и посев леса сократились, по сравнению с 80-ми гг., вдвое. К августу 1996 г. число лесных пожаров возросло, по сравнению с предыдущем годом, в 1,5 раза, а выгоревшие площади увеличилась в 5 раз, достигнув 1,7 млн. га, что превышает территорию Израиля. Вывозка же древесины из России в 1995 г. возросла, по сравнению с 1990 г., втрое, причем на 97% лишь за один 1995 год.

Природоохранные расходы в структуре капитальных вложений занимали в середине 80-х гг. около 15%, около 60% средств из них шло на текущие затраты по содержанию и эксплуатации природоохранных сооружений и охрану природы. При резком падении производства и уровня жизни неизбежно происходит перекачка этих средств на экономические и социальные нужды [5].

При четырехкратном сокращении инвестиций в 1995 г., по сравнению с 1990 г., доля капиталовложений в охрану окружающей среды упала до 2,5%, а следовательно, в абсолютном исчислении снизилась в десятки раз. Учитывая значительную изношенность очистного оборудования, можно ожидать его полной остановки в ближайшие годы на большинстве объектов и, как следствие, небывалых по масштабам вспышек эпидемий. Появление в связи с экономической реформой массы новых малоспециализированных предприятий в пищевой и легкой промышленности (в основном в сельской местности и малых городах со слабой инфраструктурой очистных сооружений) служит дополнительным фактором загрязнения окружающей среды. Количество особо опасных вспышек инфекций и массовых отравлений вследствие загрязнения окружающей среды за 1990-1995 гг. уже увеличилось в 3,5 раза. По данным ВОЗ, в настоящее время 80% всех болезней являются следствием экологического перенапряжения, существенно уменьшающего адаптационные возможности человеческого организма. Все больший удельный вес в структуре заболеваемости приобретают так называемые болезни цивилизации — сердечно-сосудистые, онкологические, аллергические и др.

Это не вызывает, однако, тревоги у российских правителей. Более того, председатель межведомственной комиссии Совета безопасности РФ по экологической безопасности А. Яблоков даже считает убыль населения «естественной реакцией» на катастрофическое экологическое положение страны, позитивным явлением, ибо уменьшается нагрузка на окружающую среду. Заметим, что в Китае, где население в 6 раз больше, а площадь в полтора раза меньше, чем у нас, государство не считает убыль населения за благо и обеспечивает быстрое повышение жизненного уровня всего народа при разумном регулировании рождаемости.

Несмотря на более чем двукратный спад производства, экологическая ситуация в стране продолжает ухудшаться. Рыночные реформы означают, во-первых, превращение России в источник дешевых сырьевых и трудовых ресурсов, в мировую свалку отходов и территорию для размещения «грязных» производств; во-вторых, ускоренное хищническое разграбление природных богатств; в-третьих, нарастающее разрушение и загрязнение окружающей среды вследствие стремления частных предпринимателей минимизировать издержки производства на охрану и рекреацию; в-четвертых, повышенное давление на природу нищающего населения, которое за счет ее ресурсов пытается компенсировать растущий дефицит средств своего существования.

Западные фирмы все больше присматриваются к России в плане возможности размещения на ее территории крупных свалок вредных отходов, в том числе и радиоактивных.

Одна австрийская фирма предложила Ленинградской области выгодный контракт на строительство дорог. Но с условием: она будет везти из Австрии свой грунт, а вместе с ним, как оказалось, токсичные отходы. Обезвреживание одной тонны токсичных отходов стоит в Западной Европе 1-2 тыс. долларов. Перевезти эту тонну под видом строительного материала и уложить в полотно дороги обойдется в 30 долларов — вот и все рыночная экономика.

Американская фирма Non-Proliferation Trust (NRT) и Минатом ведут переговоры о создании в России гигантского хранилища отработанного ядерного топлива. Речь идет о захоронении 10 тыс. тонн таких отходов. NRT готова приобретать радиоактивные отходы Тайваня, США, Японии и Южной Кореи на правах собственности и размещать их в России, получая от этого бизнеса неплохие прибыли. Рассматрива­ются две площадки для хранения: В Красноярске—26 и Челябинске—65. Собственниками отходов будут оставаться американцы. Всего же в ближайший год Минатом собирается ввезти из разных стран на территорию России 20 тыс. тонн ядерных отходов.

Проект точно вписывается в русло нынешней интеграции Урала и Сибири в международное разделение труда: транснациональные компании, корпорации рассматривают эти регионы как место для наиболее грязных производств и мусорных отстойников. Соображения безопасности окружающей среды и охраны здоровья приоритетны лишь для богатых стран. Поэтому уральские и сибирские земли становятся идеальных местом для могильников.

Российские законы запрещают ввоз в страну радиоактивных отходов и материалов с целью хранения или захоронения. Однако посетив Красноярск летом 1994 года, российский президент подписал указ, разрешающий прием радиоактивных отходов с целью последующей переработки, в том числе и с атомных электростанций, построенных по проектам и с оборудованием других стран. Ядерное лобби в Госдуме предложило проект Закона «О промышленном хранении и переработке ОЯТ» Если этот закон пройдет, торговле российской территорией под ядерную свалку будет дан зеленый свет. [6; 7].

Экономический механизм сегодняшней России антиэкологичен по своей сути. До тех пор, пока он не будет радикально изменен, попытки совершенствования природоохранного дела будут (даже в лучших вариантах) малоэффективными. Следовательно, переход страны от негативно-экстремального состояния к устойчивому развитию в параметрах, близких к оптимальным, возможен только на основе новой программы технологических, политических, социально-экономических и природоохранных мер.

Выходом для России, как и для других бывших социалистических стран Восточной Европы, является стремление к такому общественному устройству, которое складывается из позитивных идей, опыта и достижений как буржуазного, так и социалистического общества. Если суммировать такие подходы, то в первом приближении получается такая модель: капитализм, регулируемый рынок в экономике, социализм в распределении, предполагающий прежде всего сильную социальную защиту отдельных социально-демографических групп, демократия в управлении, плюрализм в политической и духовной жизни. Весь развитый мир в конечном счете движется именно в этом направлении. Из опыта XX века можно сделать вывод о том, что наименее устойчивыми являются те системы, в которых основополагающие принципы доводятся до абсурда, до крайности. Таким абсурдом является положение, когда рынок, рыночные отношения, реформы становятся не средством, а главной и единственной целью.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Зеленый мир. 1996. № 17.

2. Наука в Сибири. 1995. № 6.

3. Российский статистический ежегодник. М., 1995.

4. Россия в цифрах. М., 1995.

5. Гурченко В. Н. Экологическая ситуация в России. Новоси­бирск, 1997.

6. Известия. 1999. 29 дек.

7. Новые Известия. 2000. 18 марта.