Реформа бундесвера: продолжение следует...

Второй год реформы начался со скандалов в Министерстве обороны Федеративной Республики. Тогда ещё министр оборо-ны Карл Теодор цу Гуттенберг должен был отвечать на вопросы депутатов и журналистов, связанные со смертью 21-летнего солдата в Афганистане, который был убит во время «шутки» или «игры» с сослуживцами, в любом случае – по причине уставного нарушения в обращении с оружием. Обстоятельства смерти Минобороны до января 2011 г. замалчивало, хотя смертельный выстрел был произведён 17 декабря 2010 г. В январе на заседании комитета обороны бундестага в отсутствии министра на запрос депутата от оппозиции, социал-демократа Райне-ра Арнольда относительно деталей смерти госсекретарь Минобороны Томас Коссендей подтвердил официальную версию, согласно которой речь шла о несчастном случае, произошедшем при чистке оружия. Услышав подобный ответ, Гельмут Кёнигс-хаус (СвДП), уполномоченный бундестага по бундесверу, как передают свидетели, удивился, потому что в протоколах допро-са, а случай был расследован по «горячим следам», ничего не говорилось о чистке оружия. Более того, очевидец показал, что происходила игра или действия, связанные с игрой, так как сослуживцы держали оружие «перед носом» друг друга. Странным образом государственный секретарь Министерства ни опроверг и ни подтвердил возражения Кёнигсхауса. Вторым скандалом стала смерть женщины-курсанта на учебном корабле «Горх Фокк», случившаяся якобы по вине командования корабля. Оно якобы создало невыносимые условия службы, и на корабле про-цветали дедовщина и унижение личности. Третий скандал возвращает нас к Афганистану и к Г. Кёнингхаусу. Тот в очередном отчёте уполномоченного за бундесвер указал на наличие вскры-той корреспонденции из этой «горячей точки»: в доставленных письмах и в посылках подчас либо отсутствовало содержимое, либо адресаты получили его неполностью. Естественно, первое, что пришло в голову солдатам и их семьям: Минобороны осуществляет цензуру.

С учётом 3-х скандалов можно было бы ожидать, что именно они привлекут пристальное внимание и послужат поводом внести изменения в реформу бундесвера. Однако февральский скандал с плагиатом в диссертации самого министра цу Гуттен-берга отодвинул на второй план и реформу, и прежние скандалы. Следует отметить, что приход нового министра позволил «забыть» обо всех 3-х неприятностях. О них практически ничего в прессе в течение 2011 г. не появлялось. 1 марта цу Гуттенберг ушёл в отставку. В заявлении он объяснил, почему не сделал этого ранее: «Необходимо было оставить дом в полном порядке... Концепция реформы имеется...». По причине постоянных и подчас излишних дискуссий в правительственной коалиции у канцлера Меркель не было времени, чтобы долго обсуждать кандидатуру нового министра. Им стал опытный и надёжный Томас де Мезьер, оставивший пост министра внутренних дел[166]. Карьера де Мезьера – это карьера чиновника-бюрократа, у которого, возможно, нет собственных масштабных представлений о реформах и общественных изменениях, но который мо-жет чётко и грамотно выполнять обязанности. Не стоит отрицать и карьеристские мотивы теперешнего министра обороны. Он длительное время находится в бюрократической машине и очень хорошо с ней знаком. В беседе он демонстрирует уверен-ность и понимание. В политических кругах новый министр обо-роны известен тем, что доводит до конца задачи, за которые бе-рётся. Он может быть и недипломатичным, прервать те беседы, которые ему неинтересны. Сам министр признавался: «Я ненавижу слово “небюрократически”... Политика – это ремесло...». Одним из первых его мероприятий стало введение единого делопроизводства в Минобороне[167].

Свой пост в Минобороне де Мезьер, по всей видимости, по-нимает как возможность продвинуться вперёд – стать канцлером. Несколько фактов позволяют обосновать правильность дан-ного и, на первый взгляд, спорного вывода: реформа бундесвера – одна из наиболее важных в настоящее время. В течение го-да де Мезьер укреплял своё положение в Министерстве. Это можно было сделать относительно легко: цу Гуттенберг так и не нашёл общего языка с чиновниками собственного ведомства. Его тайно и открыто не любили. Для де Мезьера, таким образом, стартовая позиция была благоприятной: отец – бывший ге-неральный инспектор бундесвера; умеренную критику бывшего министра он мог себе позволить. Ему удалось создать впечатление, что ничего кроме прекращения всеобщей воинской обязанности сделано цу Гуттенбергом не было, никакой «концепции» не существует, а «дом» откровенно не устроен, предстоящая ему работа чрезвычайно сложна и масштабна. Нового министра не только уважают и любят, но и боятся. Признано, что он задаёт «умные вопросы», поэтому его сложно обмануть.

Очевидно, что де Мезьеру нравится быть министром оборо-ны больше, чем министром внутренних дел. В этом случае авторитет и общественное признание существенно выше. Правда, его главным недостатком является то, что в партии он не возглавляет ни один из земельных партийных союзов, но значимость государственной задачи по реформе бундесвера в случае успешного её выполнения может перевесить внутрипартийные заслуги конкурентов. Следовательно, неправильно рассматривать реформу бундесвера вне контекста будущей кандидатуры канцлера периода после А. Меркель. Крайне любопытным стало выступление де Мезьера на ноябрьском партийном съезде ХДС в Дрездене. Оно прозвучало непосредственно после речи А. Меркель. Де Мезьер попытался дать определение «просвещённого консерватизма» XXI в.: консерватизм, с его точки зре-ния, – это защита ценностей, а не позиций минувших дней. Он призвал прекратить ностальгировать по прошлому, впервые по-казав способность говорить не только на технократические темы, но – и это следует подчеркнуть особенно – на темы, касаю-щиеся будущего партии, а также продемонстрировав готовность открыто выступить против традиционалистов в ХДС. По де Ме-зьеру, наступило время ремесленников, то есть в период кризиса приносить больший успех должны реальные дела, а не красивые слова и рассуждения.

Для того чтобы познакомиться с основными параметрами реформы бундесвера, а, возможно, и пересмотреть их, де Мезьер взял неограниченное время. Несомненно, грамотный пиар-ход: прежний министр оказывал бюрократическое давление на сотрудников, новый захотел получить новое качество работы. На что всё же мог рассчитывать де Мезьер? Цу Гуттенберг ещё в начале года получил поддержку однопартийца, премьер-минист-ра Баварии и лидера ХСС Х. Зеехофера. По мнению обоих, сэко-номить до 2014 г. в ходе реформы бундесвера значительные фи-нансовые средства нереально. Разгневанный тогда министр финансов Шойбле был поддержан канцлером. Следовательно, эко-номить де Мезьеру предстояло. Но, по моему мнению, ему удастся убедить своих коллег: «Экономия не будет мешать реформе, а сэкономленная сумма не станет слишком высокой». Продуманную концепцию реформы цу Гуттенберг, по всей видимости, не представил. В этом вопросе де Мезьер прав. Ещё в декаб-ре 2010 г. эксперты в Ведомстве канцлера описывали присланные на экспертизу документы как «очень рудиментарную и не взвешенную основу для решений по реформе бундесвера». По их мнению, требуется указать её стратегические цели и разрабо-тать концептуальные аспекты безопасности. Фактически эксперты порекомендовали переписать документы. Из этого следу-ет, что де Мезьеру пришлось вновь поднимать все дискуссионные разработки, подготовленные в Министерстве и начинать об-суждение по-новому. Много времени такая работа вряд ли мог-ла занять. Кстати, новый министр обороны получил поддержку партий правящей коалиции в дистанцировании от цу Гуттенбер-га. Тогдашний глава земельной организации ХДС и руководитель фракции ХДС в Ландтаге Шлезвиг-Гольштейна Кристиан фон Бёттихер[168] назвал предстоящую реформу гигантской и открытой строительной площадкой. Бёттихеру не доставало концепции по набору добровольцев, понятных критериев по закры-тию гарнизонов и мест размещения служб бундесвера. Эльке Хофф, эксперт по обороне у либералов, которая, кстати, имела очень хорошие контакты с цу Гуттенбергом и даже демонстрировала при нём верность принципам реформы и сделанному быв-шим министром, неожиданно после отставки цу Гуттенберга на-чала упрекать его в скоропалительном отказе от всеобщей воин-ской обязанности. Хофф не устроило отсутствие в изученных ею документах блока, посвящённого концепции безопасности.

Был важен для де Мезьера и следующий факт: принятое ре-шение об отмене (точнее приостановке) всеобщей воинской обя-занности вступало в силу с 1 июля 2011 г. Инспектор армии, ге-нерал-лейтенант Вернер Фреерс сообщал, что к апрелю 2011 г. в сухопутные войска пришли только 433 добровольца, а ежеквартально необходимы минимально около 2 тыс. человек. Кам-панию по набору добровольцев начал ещё цу Гуттенберг. И по-следнее, де Мезьеру пришлось столкнуться с лоббистской рабо-той премьер-министров земель, не заинтересованных в закрытии мест размещения бундесвера. Ведь тогда им пришлось бы заниматься трудоустройством уволенного гражданского персо-нала. Бундесвер является важным работодателем, а солдаты и офицеры дают в отдалённых гарнизонах основную прибыль мел-кому бизнесу.

Он быстро разобрался с возложенными на него задачами, что лишний раз подтверждает: «столько, сколько будет нужно» было направлено на общественность и было призвано подчерк-нуть тяжесть и ответственность реформы. Спустя 2,5 месяца по-сле назначения, выступая в Берлине, де Мезьер назвал цель но-вого бундесвера: «[защита] наших национальных интересов, [осуществление] международной ответственности... [оформление] безопасности... в Германии и с нашими партнёрами в мире...»[169]. В отличие от либералов де Мезьера не сдерживает опа-сения участвовать в миротворческих и иных мероприятиях за пределами Германии. Причина состоит в том, что безопасность страны, по его мнению, нельзя ограничить территориально. «На-ши интересы и наше место в мире, – продолжал он, – будут в существенной мере определяться нашей ролью нации экспортёра и высокотехнологичной страны в центре Европы. Из этого следует, наш национальный интерес – это доступ по суше, по воде и по воздуху». То, из-за чего прежний федеральный прези-дент Х. Кёллер[170] ушёл в отставку, теперь не вызывало интереса ни прессы, ни политиков, ни общественного мнения. Подчер-кнём, что де Мезьер и Минобороны строят свою реформу на угрозах, не связанных с применением атомного оружия. В мае предполагалось, что численность бундесвера не превысит 185 тыс. человек, из которых 170 тыс. – профессиональные солдаты[171] и контрактники, 5 тыс. – добровольцы, проходящие воинскую обязанность. Обслуживать бундесвер будут до 55 тыс. че-ловек гражданского персонала. Сухопутные войска, с точки зре-ния министра обороны, в будущем должны быть разделены на три крупных подразделения, примерно равные дивизиям. Число бригад сократится с 11 до 8, а деление на дивизии в люфтваффе будет отменено. Вместо этого по-новому сформируются на-ступательные силы ВВС и подразделения поддержки. ВМФ так-же будет представлен двумя флотилиями: морской авиацией и так называемыми элементами поддержки и подготовки кадров. Речь везде шла о специальных мобильных командах. Последнее касается и медицинской службы. Вспомогательные войска будут формироваться для выполнения трёх задач: логистики, руковод-ства и территориальных задач. Пожно предположить, что в ходе доработки/переработки реформы состоялось обсуждение с премьер-министрами земель, потому что после обнародования цифр сокращения бундесвера не прозвучало критических замечаний со стороны руководителей земель.

26 октября о численной стороне реформы было объявлено официально. Следует подчеркнуть, что речь шла о 3-х принципах, в которых дипломатия и необходимость соединены друг с другом: происходило сокращение числа казарм; происходило численное сокращение солдат, офицеров и гражданского персо-нала; изменялась понятийная база.

Что касается первого принципа, то в Баварии, к примеру, должны быть полностью закрыты три казармы; также по три ка-зармы закрываются в Мекленбурге-Передней Померании и Ниж-ней Саксонии; в Баден-Вюртемберге – 4 казармы, в Рейнланд-Пфальце – 5; в Северном Рейн-Вестфалии – 2; по одной в Тюрингии, Саксонии, Гессене; а в Шлезвиг-Гольштейне – 8. Одно-временно с первым принципом второй принцип выравнивает положение дел: в той же Баварии численность штатов сокраща-ется с теперешних 50,7 тыс. до 31 тыс. единиц. Так, в казарме Донаувёрта вместо 1150 остаются 130 штатных единиц; в Альтенштадте – вместо 720 всего 190, а в Кемптене из 870 только 6[172]. В Минобороне принято принципиальное решение: места дислокации бундесвера, где работают менее 15 человек, таковы-ми не называть. Это даст возможность на следующем этапе ре-формы либо закрыть их, либо официально законсервировать, то есть исключить из оперативного планирования. В общей сложности из около 400 мест дислокации ликвидируются 31, а численность 90 казарм резко сокращается. Утверждённая численность армии в октябре составила 180 тыс. человек, то есть на 5 тыс. меньше майских цифр[173]. Руководство сухопутными войсками будет перенесено под Берлин в Штраусберг. ВВС будет управляться из Берлина-Гатова, а флот из Ростока. Вспомогательные войска получат командный штаб в Бонне. Центральное медицинское ведомство разместится в Кобленце. Упрощение структуры управления приводит к сокращению высшего офицерства. Если премьер-министры промолчали, то пострадавшие коммуны потребовали компенсаций. В начале министр обороны никак не отреагировал, но потом просигнализировал о готовности работать над этим. Думаю, что данный факт также подтверждает наличие канцлерских амбиций у де Мезьера.

Проблемы, вне всякого сомнения, остаются. Главная из них, как и прежде, – финансирование. Следует сделать более привле-кательной службу в бундесвере. Унтер-офицер по контракту по-лучает в возрасте от 23 до 25 лет «грязными» от 1350 до 1450 евро в месяц; от 25 до 27 лет – от 1450 до 1600. Повышение ок-лада возможно при условии так называемой специальной служ-бы (дополнительных нарядов и т.п.)[174]. Это позволяют предположить, что бундесвер, хотя всячески это и отрицается, станет социальным проектом для тех, кто не сможет устроиться в силу плохого образования или иных причин в гражданской жизни. В этом таится опасность социальной дифференциации армии и общества. Для сокращения и передислокации войск также нужны деньги. Уже очевидно, что на 2012 г. таких финансов на строительство новых и перестройку старых казарм нет. Поэтому массовой передислокации наблюдаться не будет. От новых строительных заказов Минобороны уже отказалось. Набор добровольцев под девизом «Мы Служим Германии» идёт также пока медленно.

*     *     *

Всё выше изложенное позволяет сделать 4 предположения:

во-первых, отнюдь не очевидно, что реформа бундесвера бу-дет осуществлена в принятом виде. По крайней мере, сомнения останутся, пока окончательно не будет решён вопрос с финансированием, возможностью соединить реформу и экономию бюджета;

во-вторых, бундесвер продолжит терять боеспособность. Ведь проблемы, связанные с техническим перевооружением, ос-таются. Именно этим, полагаю, а не иными причинами, было вызвано нежелание Меркель ввязываться в войну в Ливии. Фран-цузы и англичане показали неспособность проводить подобные операции без Соединённых Штатов. Для немцев негативный опыт при обсуждении реформ ещё больше расколол бы правящую коалицию. Неучастие с последующей критикой было расценено в качестве меньшего зла, чем участие и проблемы с боеготовностью, или неучастие и поддержка;

в-третьих, совершенно не ясно отношение между новым бундесвером и обществом. Здесь ситуация более непонятная, если вспомнить ещё и демографический фактор и дебаты вокруг книжки Саррацина по самоликвидации Германии. По сути, никто не говорит и не пишет о демографической картине будущей армии. Существует сценарий её исламизации. Одной из контрмер могла бы стать интеграция национальных армий в ЕС, но тогда реформа бундесвера в теперешнем виде теряет смысл;

в-четвёртых, не стоит забывать о канцлерских амбициях де Мезьера. Если они присутствуют, то он настойчиво будет бороться за осуществление реформы. Если он будет говорить об объективных трудностях, то либо у него отсутствуют амбиции, либо существуют внутренние проблемы их реализации, например сильные конкуренты.

Глава 8*