Собрание как источник декларируемых позиций

Собрание состоялось 15 февраля 1999 г. в г.Шахты. Хотя это и проходило под эгидой и по инициативе Ростовского теркома Росуглепрофа, собрание имело более широкий характер. Там присутствовали представители всех угледобывающих компаний и предприятий, даже не имеющих официального отношения к «Ростовуглю». Причем, от «Гуковугля», «Шахтугля», от шахтостроительных организаций и представителей угольного машиностроения присутствовали не только представители профсоюзных организаций, но и директорат. Сам факт присутствия первых руководителей говорит о высоком авторитете такого собрания. Для сравнения, в Кузбассе собрания такого ранга собирались только по инициативе губернаторов, да и то, многие директора компаний и крупных предприятий игнорировали их. Разумеется, авторитет Ростовского теркома во многом определяется авторитетом его председателя В. Катальникова. В Кузбассе среди угольщиков заметных политических фигур нет, поэтому там подобную роль может выполнить только губернатор.

Высокий статус собрания подчеркивался еще и тем, что на нем было весьма значимое представительство местных властей – мэры городов, министры областного правительства и даже губернатор Ростовской области, который, по словам участников, больше года не приезжал в г. Шахты, а на встречу с угольщиками явился впервые за все годы своего руководства областью.

На участие столь высокопоставленных лиц в собрании повлияла и крайне напряженная обстановка в регионе: – несколько шахт находились в предзабастовочном состоянии, широко циркулировали слухи о готовящемся марше «то ли на Москву, то ли на Ростов». Все стороны получили возможность высказать свою позицию, хотя и не в равной мере. Большая часть времени была отдана представителям директорского корпуса – примерно половину всего времени на трибуне находились директора различных предприятий. Процентов тридцать времени заняли представители местных властей, и оставшиеся двадцать пришлись на долю рабочих и профсоюзных лидеров. В целом собрание проходило напряженно и иногда, особенно во второй половине, прерывалось выкриками с мест. Наиболее сильная перепалка с залом возникла у губернатора области.

В целом же собрание выглядело как своеобразная форма взаимодействия участников трудовых отношений. Здесь не было переговорного процесса, но это была попытка ознакомить друг друга со своей позицией и попробовать найти точки соприкосновения. Формальным поводом для сближения была необходимость определиться с позицией региона для переговоров на уровне правительства.

Позиция директоров

Роль директорского корпуса по-прежнему очень велика. Видимо, не случайно в первой половине собрания, пока выступали директора угольных предприятий и компаний, из зала совсем не было выкриков. Только когда начал выступать губернатор, из зала начали кричать. Полемика зала была и с выступавшими представителями профсоюзов. Однако в конце собрания, когда слово взял генеральный директор «Ростовугля», зал опять притих.

Смысл выступлений всех директоров можно свести к такой формуле: «Мы делаем все, что возможно, но нам объективно не хватает денег!». Отсутствие субсидий, неплатежи энергетиков, трудности с покупкой оборудования и т.п. – это все, что лежит за пределами их зоны влияния, и тут они бессильны. В лучшем случае говорится о так называемых непопулярных решениях, которые связаны с направлением получаемых денег не на зарплату, а на закупку необходимого оборудования.

Характерная черта рассказов директоров о предполагаемых мерах – отсутствие информации о том, насколько эти меры рациональны. Полная их проработанность и необходимость (прежде всего технического и производственного характера) подразумевается как бы автоматически. Ни разу речь не шла о том, что меры признаны адекватными не только самими руководителями, но еще кем-то, например независимыми экспертами, или просто согласованы с коллективами или профсоюзами. В целом директорские выступления превратились в унылые и однообразные перечисления намерений, правильность которых для слушателей не была очевидна. Отсутствие свидетельств обоснованности приводила к тому, что оценка всех планов складывалась на основе веры или неверия в добросовестность и компетентность директорских команд. Но этого-то как раз и не было! Поэтому основной реакцией рабочих стало молчаливое недоверие тому, что им говорилось с трибуны.

Стоит отметить, что в выступлениях директоров отсутствовало иное объяснение всех проблем, кроме отсутствия денег. Причем, достаточно популярной мыслью было то, что из немногих выделяемых средств львиная доля уходит в Кузбасс, а Ростовские шахтеры остаются обделенными. В целом установка на вынесение ответственности за все происходящее на предприятиях за пределы региона и, соответственно, противопоставление интересов Ростовского угольного бассейна другим была определяющей. Мысли о том, что на директорском корпусе тоже отчасти лежит вина за развал, не допускалось даже в отношении провалившихся и в принудительном порядке отстраненных руководителей. Эта тема старательно обходилась. Отрицалась недобросовестность нынешних руководителей. Вот как ответил на прямые обвинения из зала генеральный директор «Ростовугля»: «По фактам воровства на шахте «Октябрьская-Южная». Там сделали вторую охрану. (Из зала: – А толку?). В объединении принято решение централизовать охрану под начало объединения. Подчиняется только «Ростовуглю». Мы принимаем крайние меры. Без вас это не обходится: кто-то грузит, кто-то ворует... Почему вы не смотрите. Я инициатор прекратить воровство. Но без вас это делать нельзя. Чего возмущаетесь? Ваши же и при вас же и воруют. (Из зала: «Следите за директором. Он больше ворует)[3]. У меня на это времени нет. Я не могу следить за всем. Не руководитель предприятия ворует, не они в этом виноваты. Мне прокуратура предоставила списки по фактам краж, там другие люди указаны. В интересах следствия оглашать не буду».